Знаю, что долго не заходила....не позволяли обстоятельства. Сейчас наконец всё наладилось, и я исправляюсь:
Небольшая прода Думаю, завтра будет ещё. А если и не завтра...то точно не так, как эта.

- Чёрт возьми!!! – вслух выругалась я, напрочь забыв о конспирации и о том, что сижу перед своим фактически боссом, - Как она здесь оказалась?!
И тут же зажала рот рукой, поняв, что только что сама себя выдала. Теперь оправдываться смысла уже нет никакого – всё равно  никто уже не поверит.
В глазах Ашера блеснул интерес, губы расплылись в торжествующей улыбке.
-  Значит, я прав? – осведомился он, пристально глядя на меня, как будто боясь уличить во лжи.
Я, шумно вздохнув, опустила глаза. Пять лет подряд я с завидным упорством пыталась подавить в себе эту боль, перемешанную со слепой и абсолютно бессмысленной любовью к нему. Пять долгих лет подряд проводя каждый Божий день рука об руку с той, кто до невозможности похожа на своего отца. Начиная каждое утро со взгляда этих маленьких глаз цвета молочного шоколада.
- Если вы думаете, что я здесь для того чтобы заработать на его известности, или шантажируя его, вы не правы, - наконец собравшись с силами, выдохнула я, снова поднимая глаза на Ашера, - Я в самом деле сама себе пообещала, что сделаю всё чтобы не увидеть его снова.
Я прервала рассказ, вновь опустив глаза. Сердце работало как будто на износ, из последних сил стуча о рёбра так, что мне казалось, ещё чуть-чуть и не выдержит грудная клетка. Мой собеседник тактично не задавал никаких вопросов, будто давая мне перевести дух, зная, что  заговорю сама.
Тёмно-карие, почти чёрные глаза продюсера смотрели безо всякого осуждения или подозрения: он просто внимательно меня слушал. Когда он поймал мой взгляд, на лице засветилась мягкая, ободряющая улыбка. Я глубоко вздохнула, и продолжила рассказ.
- Мистер Раймонд…
- Ашер, - с улыбкой перебил меня он, отхлёбывая остывший кофе. Я кивнула, чувствуя, как к лицу приливает краска.
- Мистер… - снова начала я, но поймав его укоряющий взгляд, тут же исправилась: - Ашер… я пожалуй никогда не сумею описать того, что мне пришлось испытать благодаря ему. А если и сумею, вряд ли вы сможете это понять.
В тёмно-карих глазах появилась сосредоточенность, и как будто прикидывая смог бы он понять, или нет, Ашер с задумчивым видом отвернулся к окну. А я сидела и изо всех сил сдерживала слёзы, которых после ухода Джастина и без того пролила предостаточно.
- Значит, говорить ему обо всём ты не собираешься? – снова повернувшись ко мне, спросил мой собеседник, переходя на «ты». Перед глазами замелькали яркие картинки из выдуманного моим подсознанием «прекрасного и сказочного», но увы, невозможного будущего. К горлу подступил противный комок, и я, боясь расплакаться, судорожно сглотнула, будто надеясь от него избавиться, и отрицательно помотала головой.
«Нет».
В дверях вместо Рэйчел бесшумной тенью появился совсем юный парень-официант, подошедший чтобы забрать пустые кофейные чашки.
«Наверняка ещё даже не оделась, стерва…» - мысленно злорадствовала я, - «Сидит, и думает какая она «шикарная» - соблазнила самого Бибера!».
- Ещё два мокиато, пожалуйста! – попросил Ашер, и вновь начал сверлить меня взглядом.
Я же сидела, до боли закусив нижнюю губу, и думая о том, что ещё немного, и она просто-напросто лопнет от такого натиска.
«Тем более когда в ней столько геля», - поддакнуло моё «доброе» подсознание, тут же во всей красе начав являть яркие картинки момента «взрыва».
Вот я ещё сильнее стискиваю зубами губы и БАААААААААААХ…всё вокруг перепачкано гелем, вперемешку с кровью. Ашер с ужасом смотрит на меня как на зомби из старых фильмов ужасов. Все вокруг бегут прочь от моего брызжущего бурыми фонтанами лица, а я, вытянув руки, медленно шагаю вперёд…
Порыв моего воображения прервала тихо звякнувшая чашка, поставленная на столик тем же официантом. Парень, пробормотав «извините», удалился. Я встряхнула головой, и посмотрела на дымящийся горячий кофе, покрытый воздушной молочной пеной.
- Может, всё же стоит? – возвращаясь к  прерванному разговору, предположил Ашер, - В конце концов, что-то должно разбудить его давно загулявшую совесть.
Я отрицательно покачала головой, по-прежнему глядя в стоящую передо мной чашку, и кинув в неё несколько кубиков сахара, принялась медленно размешивать.
- Я не собираюсь использовать своего ребёнка для того чтобы включить чьи-то мозги, - собравшись с силами, отрезала я, открыто посмотрев на своего собеседника.
Ашер хмыкнул, и тоном философа заметил:
- «Кто, если не я, когда, если не сейчас».
- Не думаю, что это относится к этому случаю, - возразила я, - Речь идёт не обо мне, а о моей дочери. И я не позволю сделать ей больно. Только не ей.
Мой собеседник, вздохнув, сделал глоток из своей чашки, и вернув её на блюдце, провёл смуглой ладонью по голове.
- А о том, что у ребёнка нет отца, ты не думала? – спросил он, - О том, что она имеет полное право хотя бы знать, кто он!
Чувствуя, как в душе зарождается чувство вины перед ней, я, замолчала и снова уставилась в свою чашку.
- Это бессмысленный разговор, - отозвалась я, нервно облизав губы, - Не думаю, что следует его продолжать.