Покинула. Ушла. Растворилась. Она рассеялась, её больше нет…
Иду по осеннему парку. Тёплый сентябрьский ветерок пахнет сухим теплом солнца. Пахнет тобою. В воздухе летает вкусный запах пряностей из булочной. Корица, хм, а я ведь никогда не любил корицу, но ел твои блинчики с ней. Думаешь забуду? Зря ты так думаешь.
Открытое небо озаряют лучи последнего солнца. Именно «последнего солнца», а не наоборот. Этот день без тебя. Я хочу, чтобы он стал последним. Я не хочу, чтобы жизнь текла вот так, без тебя. И именно поэтому пришёл на только наше место, пришёл чтобы вспомнить то, что так дорого, в последний раз и прочитать письмо. Твоё письмо я так и не прочёл, ты отправила его мне до востребования. Ты тогда не знала, что произойдёт, да и я не знал. 
Ночь. Языки пламени из яркого костра поднимаются к небу. Мы поём все вместе любимую нашу песню. Ты сидишь рядом и заворожено смотришь в мои глаза. Твой такой нежный, особенный взгляд. Струны поскрипывают под моими пальцами, набирая темп, а ты всё смотришь.
Наши друзья и семья поют вместе с нами, переглядываясь косыми взглядами и хихикая, когда ты вот так на меня смотришь.
А помнишь, как ты говорила, что любишь больше жизни только меня? А я вот помню. Помню, как на ветках дуба ты рассказывала мне легенду, которую рассказала тебе в детстве мама. Мы вместе провожали солнце, как это делаю сейчас я… только без тебя… 
Ты осталась одна когда тебе было пять. А когда исполнилось семнадцать, моя мать тебя удочерила, и ты переехала ко мне. Ты говорила о детдоме лишь хорошее, никогда не вспоминая, как тебя там унижали. Я ведь прекрасно это знал, и именно поэтому тогда увязался с тобой, навещать «друзей» из детского дома. Они тогда от зависти полопались.
А как тогда, помнишь? Ты попала в больницу с ангиной, и к тебе не пускала вредная медсестра. Я тогда залез к тебе в окно, ночью по пожарной лестнице. Ты долго хрипела на меня ругательства, что меня поймают, и нам с тобой попадёт, но я закрыл тебе рот поцелуем и крепко обнял. Ты молчала, плача, от того, как тебе там плохо. Говорила, что я- змей искуситель, и что я соблазняю тебя убежать из больницы. Мы проболтали всю ночь. Ты положила свою голову мне на колени и уснула. Помню, как медленно закрывались твои веки, замыкая тёмными ресничками до того красивые, синие глаза. Рано утром  я ушёл, поцеловав спящую тебя. Я думаю, ты была тогда не против. А когда пришёл домой, получив нагоняй от мамы, было уже совсем светло. Ты позвонила и обложила меня, чуть ли не матом, из-за того, что я забыл свою толстовку у тебя в палате. А я снова сказал, что люблю и почувствовал, как ты, моя милая, улыбаешься.
Помню, как мы смотрели мультики, когда у меня был отпуск. «Чудеса на виражах», «Книга Джунглей», «Лис и Охотничий пёс» и другие… А ты так заливисто смеялась над «Чипом и Дейлом». Смех, твой звонкий, заливистый смех. Я любил тебя и буду любить. Просто даже потому что ты была такой только для меня. Чистота и нежность были адресованы лишь мне, и даже мне это льстило…
Вот я и даже не заметил, что схожу с ума и говорю с тобой, чьё сердце теперь бьётся только для меня.
Крупные, стеклянные капельки заморосили по сухой, прохладной земле. Не люблю дождь, а ты любила…
Наше с тобой солнце село в облака, и закат так до конца я и не увижу... Небо лилово-серого цвета, тщетно пытается спрятать последние лучи солнца, но полоски света пробиваются, сквозя, как линейкой землю. Я знаю тебе там одиноко одной, но потерпи, мы скоро снова будем вместе…
Ты, моей самой драгоценной будешь всегда. Ты ведь это знаешь.
Твоя гибель так нелепа, так глупа…
А ты знаешь, как я об этом узнал? По телевизору в новостях… Меня не было рядом, и ты просто ушла.
Я сидел и пил кофе, думая о своём. Ашер сделал «новости» по громче и после того, как сказали про курс доллара, диктор произнесла «обычные» для других, но не для меня, слова таких передач…
«Сегодня легковая машина сбила девушку 19-ти лет, она скончалась на месте. Личность погибшей установлена по документам из сумочки. Это…»- они назвали твоё имя… я уставился на экран, как ошалелый. Ашер молча сел на диван, он заплакал, закрыв лицо руками. Ты была ему как дочь, ты и это тоже знаешь. Позже я узнал подробности твоей смерти, потом попал в больницу от нервного срыва… Ты умерла из-за того, что попыталась спасти котёнка… Я забрал его той ночью, когда приехал туда. Среди машин с мигалками, среди, останавливающих всех кроме меня, красных лент… сидел рыжий котёнок. Измазанный в грязи, он жалобно мяукал. Я взял животинку в дом, потому, что ты бы сделала так…
Ну вот и всё… Время читать письмо…
Открываю белый конверт, там ещё один чуть меньше. Письмецо перевязано голубой атласной лентой. А на нём написано: «Любимому…»…
Снова отрываю верхнюю линию конверта и вытаскиваю бумажку…
«Джастин…
  Милый мой, любимый, ты- моё солнышко и всегда им будешь! Я написала это письмо, так как желаю, чтобы даже после моей смерти, ты жил. Наверно глупо писать о том, что возможно я умру. Мне не давно приснился страшный сон, ты знаешь-  я суеверная. Но если всё же ничего не случится, то я расскажу тебе сама. А если ты держишь это письмо в своих руках, значит это всё же произошло… И вот сейчас я говорю тебе… Я беременна, Джастин! Ты стал бы папой, а если всё в порядке, то ты  уже им стал… Прошу, забудь меня и отпусти. Не держи меня в своих мыслях. Мне там не одиноко, если ты начал читать эти строки, когда не знал о ребёнке. Это маленький, или маленькая Бибер со мной, а значит мне здесь не одиноко. Ведь частичка тебя живёт во мне… Помни, что я люблю тебя Джастин Дрю Бибер…
                                                     …Пусти меня, земля же отпустила...
                                                                                      … Твоя навсегда… я…»

...Прошло много лет, он полюбил дождь, так же как и она когда-то… но по-прежнему ненавидит корицу…